Августин о происхождении зла
Видеоурок в онлайн-школе Библейка.орг на эту тему
Является ли Бог автором зла или Он – беспомощная жертва зла? Блаженный Августин предлагает ответ, который выглядит интеллектуально наиболее убедительным и наиболее удовлетворяющим эмоционально
Вам не нужно иметь степень доктора богословия для того, чтобы понять, что в окружающем мире что-то явно не так. Существование зла – один из тех беспокоящих вопросов, с которым христианин, а по большому счету каждый человек, должен разобраться. Это вопрос занимал умы великих христианских мыслителей с самого начала, включая Августина Блаженного (354-430). Большую часть своей жизни он работал над решением этой проблемы. И его подход не просто изящный; он очень практичный. Взгляд Августина убедительный с интеллектуальной точки зрения, и также удовлетворяет эмоционально и дает надежду для христианина, пытающегося найти смысл существования в этом падшем мире.
Два аспекта проблемы
Проблему существования зла можно сформулировать разными вариантами. Одно из возможных объяснений представлено следующим силлогизмом (логической цепочкой, состоящей из двух предположений и одного вывода):
1) Бог создал все, что существует;
2) зло существует;
3) стало быть, Бог сотворил зло.
Если два первых предположения являются истинными, то вывод становится неизбежным. Такая формулировка, если она обоснована, уничтожает христианство. В этом случае, Бог никак не может быть назван благим, если Он умышленно сотворил зло.
Августин понимал, что решение проблемы тесно связано с ответом на вопрос: “Что есть зло?” Вышеприведенный аргумент полностью зависит от понимания зла, как чего-то, что было сотворено. Но что, если зло – не вещь, не предмет, не объект, не свойство объекта, иными словами не творение вовсе? Если это так, поиски источника зла поведут нас в другом направлении.
Августин рассматривает проблему под другим углом. Он спрашивает: “Есть ли у нас какие убедительные аргументы в пользу того, что существует добрый Бог? Если очевидные доводы убеждают нас в том, что Бог существует и что Он – благ, то исходя из самого своего определения, добрый Бог не может сотворить зло. Значит, что-то другое является его источником”. Если данный подход Августина справедлив, то из него логично вытекает два силлогизма, приводящие к совершенно иному выводу.
Первый: 1) Все, что Бог сотворил, является добром; 2) зло не является добром; 3) стало быть, зло не сотворено Богом.
Второй силлогизм: 1) Бог сотворил все существующее творение; 2) Бог не сотворил зла; 3) значит, зло не является творением.
Ключ к успеху здесь находится в достоверности первых двух предположений. Если Августину удается предоставить из естественной теологии1, то есть опираясь исключительно на разум и повседневный опыт, доказательства существования Бога-Творца, а также того, что Бог добр и может творить только доброе, то тогда вывод следует сам собой: зло не является творением.
Такова была стратегия Августина. Если зло не является вещью, объектом, творением, то тогда первоначальный силлогизм не является истинным, раз одно из его предположений ложно. Итак, ключевой вопрос здесь: “Что такое зло?”
Дыра в доброте
Главным в августиновском определении добра (а, соответственно, и зла) было понимание бытия. По Августину, все, что имеет бытие, является субстанцией, это добро. Бог, как основание бытия, является абсолютно добрым, и в той или иной степени, добрым является все то, что Он привел из небытия в бытие.
Опираясь на это основание, Августин был готов ответить на ключевой вопрос: “Где же зло и откуда и как вползло оно сюда? В чем его корень и его семя? Или его вообще нет?”2 На это Августин отвечал: “Зло не есть какая-либо сущность; но потеря добра получила название зла.”3
Блаженный Августин заметил, что зло всегда причиняет повреждение, и таковое повреждение оказывается недостатком добра. Там, где нет такого недостатка, там нет и повреждения. Поскольку все творение было создано добрым, то зло с необходимостью является отсутствующим добром. “Ухудшение наносит вред; если бы оно не уменьшало доброго, оно бы вреда не наносило. Итак… все ухудшающееся лишается доброго”.4
Уменьшение добра – вот что названо злом. Добро имеет сущностное бытие, а зло нет. Как дыра в нравственности, которая появляется, если удалить добро. Точно как тень, которая ничто иное, как “дыра” в свете, так и зло – дыра в доброте. Назвать кого-то или что-то злым – это то же самое, как сказать, что кому-то не достает доброты, или сказать, что нечто находится на уровне добра низшем, чем ему следует. Однако это не снимает вопроса: “Откуда и как вползло оно сюда?”
Августин отмечает, что зло нельзя выбрать, потому что не существует зла как субстанции, как бытия, как вещи, которые можно было бы выбрать. Но человек может отвернуться от добра, а точнее – от большего добра к меньшему (в августиновской иерархии), раз все существующее – добро. “Когда воля, оставив высшее, обращается к низшему, она делается злой не потому, что обратилась ко злу, но потому, что само ее обращение имеет превратное свойство”.5 Таким образом, зло само по себе является поступком, выбирающим меньшее добро. Для Августина источник зла – это свободная воля людей: “Воля, свободная в своем решении, является причиной того, что мы творим зло”.6 Зло – это “извращенная воля, от высшей субстанции, от Тебя, Бога, обратившаяся к низшему”.7
Испорченное совершенство
Решение проблемы зла, предложенное Августином, не всех удовлетворяет. Фридрих Шлейермахер хмыкал по поводу концепции Бога, который дает добрым существам свободную волю творить зло. Если бы существо было совершенным, – заключал он, – оно никогда бы не согрешило, даже если бы имело свободу грешить. И тогда, в этом случае, зло должно было бы сотворить себя из ничего, что абсурдно.8
Однако, моральное совершенство не обязательно включает в себя неизменное постоянство. Существуют различные типы совершенства. Шлейермахер смешивает два типа в один. Например факт, что совершенно прекрасная ваза может разбиться не лишает ее эстетического совершенства. Подобным же образом, можно сказать, что человек был сотворен морально совершенным (цельным, завершенным, с соответствующим уровнем добра), и даже при этом, он не был неизменным в своем совершенстве.
Возражения, выдвинутые философами-атеистами Дж. Маки и Энтони Флю, кажутся более обстоятельными.9 Возможно ли это, чтобы Бог сотворил человека неизменным в его доброте, но при этом имеющим возможности для свободного выбора в других областях? Разве человек не является неизменно добрым на небесах и вместе с тем, он там не имеет полной свободы выбора. Почему же не здесь, на земле? Не мог ли Бог с самого начала так устроить человека, чтобы зло просто не входило в перечень возможного выбора?
Маки и Флю правы в одном. Бог мог сотворить такой мир. Свобода в широком смысле (способность выбирать) не требует свободы в более узком смысле (способности делать нравственный выбор). Однако, они упускают из виду общую картину, а именно – в этом случае Бог не достиг бы второй цели. Ведь Он не просто хотел иметь свободных существ, Он хотел совершенства, наивысшего возможного блага, полноты, говоря языком апостола Павла. Полнота – это наивысшее благо, лучшее из достижимого во всех возможных мирах – требует большего, чем свобода в общем смысле; она требует моральной свободы, а это, с необходимостью, предполагает возможность зла.
Поскольку все, что Бог сотворил, является добром, то даже те вещи или явления, которые кажутся злыми, кажутся таковыми из-за того, что мы не знаем всего контекста, не видим всей перспективы. Когда же мы видим целое, всю картину, то то, что казалось злом, по большому счету, послужило к большему добру.
Например, некоторые добродетели не существуют без зла: мужество, милосердие, прощение, терпение, утешение, героизм, выносливость, верность, самоконтроль, подчинение и послушание, и это не все. Не существует абстрактных добродетелей. Это все – свойства характера, которыми могут обладать только реальные нравственные люди. Так же как зло является результатом выбора, так и добро. И то и другое зависит от возможности делать выбор.
Лучший из миров
Мир, который никогда не был затронут злом, был бы хорошим местом, но он не был бы лучшим из возможных. Лучший из возможных миров тот, где зло способствовало развитию добродетелей, способных появиться только, если зло некоторое время процветало. Эти условия создают мир, населенный существами, души которых были очищены победой добра над злом. Зло – кратковременно. Добро – вечно.
Кто-то может спросить: что хорошего может получиться в результате гибели человека в аварии, или смерти подростка от передозировки наркотиков, или изнасилования чьей-то дочери, или насилия над детьми? Ответ, конечно, мы не увидим в частной ситуации, хотя Бог, безусловно, способен избавить от любой трагедии. Скорее ответ кроется в том, что именно потому, что в мире существует свобода нравственного выбора, и соответственно, с вероятность трагедий, именно в таком мире и сможет быть достигнуто окончательное наивысшее благо.
Неожиданный поворот
При этом рассмотрении проблемы зла появляется еще один неожиданный поворот. Если человек может сделать моральный выбор только в мире, где возможно зло, тогда небеса оказываются местом, в котором нравственный рост и совершенствование просто невозможны. Этот духовного роста возможен только в падшем мире.
Два отрывка из Писания дают основание так думать. Первый, в котором автор Послания к Евреям перечисляет героев веры, отмечая, что некоторые из них были избавлены по вере, а другие “замучены были, не приняв освобождения, дабы получить лучшее воскресение” (Евр. 11:35). Второй, в котором апостол Павел говорит Тимофею о благочестии, которое “на все полезно, имея обетование жизни настоящей и будущей” (1 Тим. 4:8).
Оба эти стиха указывают на то, что нынешняя жизнь влияет на жизнь потустороннюю. Перенесение испытаний в этой жизни улучшает наше существование в будущей. Благочестие в этой жизни приносит пользу в будущей. Такого рода возможностей уже не будет существовать после земной жизни. А иначе какой был бы смысл расти духовно здесь, если там в распоряжении целая вечность? Все выглядит так, что наилучшие результаты, наиболее глубокие достижения в добродетели достигаются душой тогда, когда она, будучи искушаема злом, все же избирает добро.
Испорченное добро
Августин знал, что зло реально. Доводы разума и повседневный опыт (естественная теология) были достаточны для того, чтобы убедить его в существовании Бога, и что все, что Он сотворил, было добром. Но и зло, также, должно быть чем-то реальным, хотя и не вещью, не сущностью, не субстанцией в традиционном понимании бытия. Зло является не чем-то, отдельно сотворенным, а испорченным добром, которое стало возможным из-за свободы нравственного выбора у разумных существ. Зло не является чем-то самостоятельно существующим, это всегда недостаток чего-то, а именно, недостаток или отсутствие добра.
Бог мог бы сотворить мир, в котором существа, имеющие свободную волю, тем не менее оставались бы всегда и неизменно добрыми, но тогда полнота совершенства, наивысшее добро оказалось бы невозможным. Возможность зла делает достижение этой полноты реальным. Бог сотворил мир, в котором благодаря процессу борьбы и стали возможны поистине нравственные решения и поступки.
Существует серьезная причина, по которой Бог допускает зло. И это не противоречит Его благости. Бог не является ни автором зла, ни его беспомощной жертвой. Скорее наоборот, именно потому, что Он всеблагой, непостижимо добр, Он на время допустил сосуществование зла в этом мире.
перевод Петра Новочехова
Примечания
2 Августин. Исповедь. Книга VII, глава V (7)
3 Августин. О граде Божьем. Книга XI, глава IX
4 Августин. Исповедь. Книга VII, глава XII (18)
5 Августин. О граде Божьем. Книга XII, глава VI
6 Августин. Исповедь. Книга VII, глава III (5)
7 Так же, Книга VII, глава XVI (22)
8 Encyclopedia of Philosophy, Vol. 3, 138.
9 См. J.L. Mackie, “God and Omnipotence,” Mind, April 1955, и Antony Flew, “Divine Omnipotence and Human Freedom,” New Essays in Philosophical Theology, 1955 (referenced in Encyclopedia of Philosophy, Vol. 3, 138).
One Response to Августин о происхождении зла